Родион Меглин – фигура, окутанная тайной, человек, чей ум работает в измерениях, недоступных обычному пониманию. Он – следователь, к которому обращаются в самых безнадежных случаях, когда нити расследования обрываются, а преступления носят настолько изощренный характер, что кажутся лишенными логики. Его метод – загадка даже для коллег, он не делится ходом мыслей, предпочитая действовать в абсолютном одиночестве, будто ведя безмолвный диалог с самой тьмой, порождающей злодеяния. Каждое раскрытое им дело лишь укрепляет его репутацию гения, но одновременно рождает и тревожные вопросы о цене такого дара и о том, что скрывается за этой ледяной, почти бесчеловечной проницательностью. В его замкнутый мир врывается Есеня, молодая стажерка, для которой работа с Меглиным – не просто карьерная возможность, а глубоко личная миссия. Ее собственная жизнь отмечена трагедией – нераскрытым убийством матери, обстоятельства которого отец тщательно скрывает, оставляя девушку в плену болезненных вопросов и неутоленной жажды правды. Став тенью Меглина, она погружается в пугающий водоворот расследований, где каждый шаг учителя одновременно восхищает и ужасает. По мере того как Есеня наблюдает, как Меглин с пугающей точностью предугадывает действия маньяков, проникает в их извращенную логику и находит их там, где другие видят лишь хаос, в ней зреет мучительная догадка. Грань между гениальным сыщиком и тем, кого он преследует, начинает казаться призрачной и зыбкой. Подозрение, тяжелое и невыносимое, кристаллизуется в вопрос, становящийся центральным в ее жизни: если он так безупречно понимает чудовищ, не потому ли, что сам несет в себе частицу этой чудовищности? Работа превращается в испытание на прочность ее собственных принципов и в опасную игру, где поиск истины о прошлых преступлениях неотделим от попытки разгадать тайну человека, который должен быть ее наставником, но все больше напоминает загадку, сравнимую с теми, что он сам распутывает. Есеня оказывается заложницей противоречия, вынужденная учиться у того, в ком начинает видеть потенциальное воплощение зла, и эта внутренняя борьба грозит поглотить ее, стирая границы между профессиональным долгом, личной местью и инстинктом самосохранения.